Хранитель. И явью станет сон...

...И ЯВЬЮ СТАНЕТ СОН
И СНИТЬСЯ БУДЕТ ЯВЬ...

Сквозь задернутые шторы пыталось прорваться серое солнце. Точно знаю, что глаза еще закрыты, но серые лучи вижу отчетливо. Холодным маревом окутывала липкая тишина, прерывающаяся редкими звуками шаркающих шагов. И еще тихим дыханием Кирилла. Вот только больничного запаха не было. Открыв глаза, обнаружила, что я дома, а Кирилл мирно спит в соседней комнате. Тишина оглушала, и шарканье, доносившееся с улицы, оставляло шершавые царапины где-то на поверхности души.

Чашка крепкого кофе почти полностью отогнала сон, осталось только копошащееся на дне сознания ощущение нереальности. Зато словно обострился слух: звуки казались живыми - поскребывание по стене на кухне со стороны соседей, мерная капель из крана в ванной, скрип входной двери. Я вышла в прихожую - дверь плотно закрыта, да и не скрипела она никогда. Но звук не прекращался, будто кто-то стоял за дверью, переминаясь с ноги на ногу, скрипя деревянными половицами. Какие еще половицы - в доме бетонные полы! Затылком почувствовала присутствие Кирилла.
-Мам, кто звонил?
-Доброе утро. Никто. Звонка не...

Звонок. Короткий, как если бы стоящий за дверью нажал на кнопку и сразу же убрал руку, передумав беспокоить хозяев. Следом раздался еще один, настойчивее и длиннее. В глазке обнаружилось искаженное вогнутым стеклом лицо солидно одетой женщины. Глаза припухшие, наверно, не спала несколько ночей. Справа виднелось чье-то плечо. Женщина покачнулась, переступив. Скрипнули "половицы". Туфли у нее такие скрипящие, что ли?

Двое - опухшая дама и мужчина в военной форме - деревянной походкой, не поздоровавшись, отодвинув меня с дороги, прошли на кухню.
-Подпишите сопроводительный лист, - голос дамы был скрипучий, как при простуде.
Я удивленно посмотрела на гостей. Бумаг на подпись не подали, руки плетями висят вдоль тела, неестественно покачиваясь, как приклеенные. Глаза смотрят куда-то мимо меня.
-Что подписать-то? И зачем? И кто вы такие?
Мужчина в форме с зеленовато-серым оттенком кожи и белесыми глазами выдавил из себя ответ:
-Интернат. Распоряжение Љ0048 Министерства...
-Какой интернат? О чем распоряжение? Дайте ваши бумаги...
Мужчина не ответил и направился в сторону Кирилла, застывшего в дверях кухни, а дама так и осталась стоять столбом, загораживая мне проход и все так же помахивая руками. Глаза странные: память услужливо подсунула картинку: Игорь за монитором, стеклянный взгляд, слюнявая безгубая улыбка...

Я плечом отпихнула женщину, схватила сына в охапку и затолкала в комнату,закрыв дверь, повернулась к посетителям и чуть не врезалась в них. Оба уже стояли рядом, почти прижав меня к закрытой двери. Глаза оставались стеклянно-застывшими, но стали похожи на лампочки индикаторы в зарядниках для телефонов, слабо мигающие красноватым неживым огоньком. Руки женщины, наконец, перестали мерно покачиваться. Она подняла их к своей шее и провела пальцами по пульсирующей под серой кожей артерии, задумалась. Потом, расставив пальцы, неожиданно попыталась схватить меня за горло. Почти достала, я успела вяло и слабо отмахнуться, не поняв еще, чего ей надо... Раздался хлюпающе-чавкающий звук... одна рука по локоть отвалилась и отлетела к противоположной стене, а другая кисть повисла на моем запястье, перебирая пальцами, как будто пыталась пощупать пульс. Из-за двери тихо спросил Кирилл:
-Мам, а они живые?
-Мертвые не ходят, а в могилках и в морге лежат, - ответила я, не в силах отвести взгляд от стеклянных глаз с красноватым огоньком в зрачках.

Мужчина, игнорируя меня, протиснулся к двери и стал скрести пальцами, пытаясь просунуть их с щель, а женщина, будто не замечая, что лишилась рук, тянула ко мне культи с висящими лохмотьями кожи и торчащими обломками костей. Бред! Кости человека, конечно, хрупкие, но сломать обе руки одним легким движением... Бред! Или все-таки сон? Мужик уже оказался между мной и дверью. Теперь он не скреб, а методично бился всем телом в дверь.
-Мам, они не живые. У них руки, как ледышки. И воняют...
Какие ледышки! Нельзя ощутить температуру человека через дверь. Осознание происходящего пришло в виде картинки: Кирилл прижался к закрытой двери, а к нему тянутся серо-зеленые пальцы с обломанными черно-серыми ногтями. И еще пара серо-зеленых склизких гостей лезет в окно. На девятом этаже?!

Уже не думая о реальности или нереальности творящегося со мной, не раздумывая над силой удара, отшвырнула назойливую бабу, пытавшуюся схватить за горло культями без пальцев, спиной навалилась на скребуна - и вместе с ним ввалилась в комнату. Упав на спину, придавила мужика, подо мной мерзко чавкнуло и завоняло. А сверху свалилось что-то, разявив беззубую пасть с гнилыми деснами, издавая нечленораздельное мычание. Краем глаза заметила Кирюху, прижавшегося к дверному косяку. Что-то мычащее уселось на мне поудобнее, сложило губы трубочкой - поцеловать хочет, что ли? - и произнесло:
-У-у, гы-у!
Стряхивать это что-то пришлось долго. Правая серая рука упорно цеплялась ха мою ногу и пыталась проковырять в ней дырку. Утихомирилась только, когда я "станцевала" на ней чечетку, одновременно отплевываясь от вонючей слизи, стекавшей по лицу.

Схватив Кирилла в охапку, я вылетела в коридор и споткнулась о кого-то на лестничном пролете. Это тело хотя бы не шевелилось. Чуть дальше, на ступеньках лежали еще тела. Такие же неподвижные и вроде бы не совсем целые. Даже совсем не целые. И вообще отдельные ноги, руки и просто ошметки. А из лестничной темноты доносилось знакомое шарканье, поскрипывание "половиц" и грустные вздохи. Поэтому лифт показался безопаснее. Хотя света там не было и пол был залит чем-то липким. Зато светилось табло с кнопками этажей. Пока ехали вниз в темноте, подсвеченной сменяющимися цифрами, из динамика дебильным голосом вещал диспетчер:
-Ждите, лифтер будет через тридцать минут,.. хи,.. не выходите из лифта... хи-хи... не лезьте в шахту, это опасссно...ха-ха... ждите, лифтер будет через сорок минут...га-га-га...

Двери лифта выпустили нас в пустой холл первого этажа. Битое стекло бриллиантами усеивало пол и покрывало более крупные осколки. Зато никаких тел не было. Тишина оглушила, потом отступила под натиском хлюпающего сопения и мычания, в котором угадывались булькающие слова:
-Но-о-тбу-ук!... Отда-ай, паску-уда! ... Игорь с-с-здох!... Отда-ай, с-сука!
Лыкова оказалась шустрей тех, кто остался наверху. Я даже не успела понять, как она оседлала меня, вцепившись в шею костлявыми пальцами, пиная острыми коленками сзади. Падая, я подмяла под себя Кирилла, одной рукой пыталась сзади оттащить визжащую и хлюпающую пьянь,а другой на ощупь искала хоть что-нибудь, чем можно ударить. На пару минут хватка ослабла, вроде Лыкова свалилась. Но тут же оглушила острая боль в спине, а мозг взорвался нестерпимым фейерверком. Под руку, наконец-то, что-то попалось, обожгло ладонь острой болью. В то же мгновение пальцы Лыковой вцепились в волосы. Она дернула так, что хрустнули позвонки в шее, а хруст отдался долгим эхом в голове. В ответ я ударила осколком, зажатым в руке, кромсая свои и чужие пальцы, обрезая пряди собственных волос. А когда пьяница все-таки отвалилась, я в каком-то исступлении продолжала бить, долго, не глядя,куда попадаю. Скорчившееся на полу тело уже не должно было подавать признаки жизни, но остекленевшие ненавистью глаза продолжали вращаться сами по себе, а окровавленный рот выплевывал слова вперемешку со слюной:
-Отда-а-а-ай,гни-ида-а-а! Отда-а-а-ай!!
Боковым зрением я заметила движение справа, а в туманящееся кровавой дымкой сознание ворвался крик:
-Мама!

Я не успела всего на секунду, врезалась в захлопнувшуюся перед носом дверь подъезда. Там, снаружи, уже не было крика, вообще не было нормальных звуков. Только хлюпанье, чавканье, скрип "половиц" и хихиканье. Я несколько раз попыталась выбить дверь, бросаясь на нее с разбегу всем телом. Если бы могла - просочилась бы наружу через решетки на окнах - но смогла только просунуть руку, за которую тут же кто-то ухватился. Извернувшись, поймала склизкие пальцы и с наслаждением раздавила, вслушиваясь в обиженное подвывание. И заметалась по подъезду.
Черный вход: дверь не поддалась, наверно закрыта снаружи. Вход в подвал: может и открыт, но путь к нему преграждает решетка-дверь с амбарным замком. Попыталась расшатать решетки на окнах, но металлические штыри глубоко вделаны в стены, бетон даже не думал крошиться.
Потом методично пошла проверять квартиры по всем этажам, ища открытую. Почему-то я была уверена, что в доме никого нет, хотя отовсюду доносился до смерти надоевший скрип "половиц". На седьмом этаже - все ниже девятого - нашлась слабенькая дверь, которую удалось вышибить со второго раза.

продолжение следует...